Когда то петербуржец Александр Розенбаум спел

"Покажите мне Москву, москвичи"

Вот я и решил показать свой город. Чтобы было удобнее это делать, я стал ходить на пешеходные экскурсии в рамках проекта "Ключ от города". В этой теме я как раз и буду рассказывать о таких прогулках и экскурсиях.

Сегодня я начну от Храма Христа Спасителя. Это одна небольшая часть экскурсии "Дом на Набережной"

Экскурсия началась у станции метро "Кропоткинская" у восстановленного Храма Христа Спасителя.



От метро по Соймоновскому проезду мы прошли к к набережной.







Первая остановка на нашем пути - доходный дом Перцовой



В 1907 году рядом с храмом Христа Спасителя вырос новый дом. Строителем и владельцем дома был инженер путей сообщения Петр Николаевич Перцов.<

В начале ХХ века Россия занимала второе место в мире по абсолютной протяженности железных дорог 63000 верст, тысяча из которых, то есть каждая 63-я верста, была построена Петром Николаевичем. Сейчас эта тысяча верст растворилась в огромной сети железных дорог России, и его вклад мы можем оценить только теоретически. А вот дом Перцова остался, и мы можем его видеть каждый день. Он стоит в центре Москвы и в какой-то степени наряду с другими памятниками архитектуры своего времени определяет лицо нашего города.

Петр Николаевич Перцов (1857-1937) родился в Казани, в русской старинной дворянской семье. Его дядя, поэт и сатирик Эраст Перцов, был дружен с А.С. Пушкиным. В семье сохранились воспоминания об обеде, который Эраст дал в честь поэта в своем доме в Казани, куда Пушкин приехал, собирая материалы о Пугачевском бунте.

Петр Николаевич окончил гимназию в Казани, Институт путей сообщения в Санкт-Петербурге. На строительстве Уфа-Златоустьинской железной дороги его участок находился рядом с участком Н.Г.Гарина-Михайловского, который и посоветовал Петру Николаевичу назвать своего новорожденного сына Георгием, так как считал, что каждая семья должна иметь своего Георгия-заступника.

Одновременно с возведением дома Петр Николаевич пытается осуществить постройку первой в России "народной" железной дороги, в частности создать Акционерное общество по строительству Армавиро-Туапсинской железной дороги и порта в Туапсе. Суть этого проекта состояла в том, чтобы акции этой дороги были распространены исключительно среди населения Северного Кавказа. Трудность осуществления этого проекта определялась противодействием со стороны министра финансов России В.Н.Коковцева, лоббировавшего интересы Владикавказской железной дороги, которая до этого времени была монополистом перевозок на Северном Кавказе. Последовательность, с которой Петр Николаевич шел по намеченному пути, ярко проявилась в следующем примере. В поисках банковской ссуды под выпуск акций он едет в Англию, где получает вполне законное предложение - за один миллион золотых рублей он, как единственный к этому моменту владелец акционерного общества, должен передать право распространения акций в Англии. Петр Николаевич отказывается от такого предложения как несовместимого с самой идеей народной концессии. В конце концов акционерное общество спас молодой А.И. Путилов. Он внес в казну взнос в размере двух миллионов золотых рублей под залог всего капитала Петра Николаевича, включая и только что построенный дом. Номинальной владелицей его была жена Петра Николаевича - Зинаида Алексеевна Перцова, урожденная Повалишина. И здесь произошло непредвиденное осложнение, о котором Петр Николаевич вспоминал: "Дома неожиданно для меня вышло серьезное объяснение с женой, которая воспротивилась залогу дома, считая, что дом должен был служить обеспечением семьи и всех моих обязательств перед кредиторами. Взволнованный этим неожиданным для меня возражением со стороны Зины, я привлек к участию в нашем объяснении обоих сыновей и, объяснив им, в чем дело и что меня вынуждает на залог дома, я получил в их лице защитников моей точки зрения. Оформив, что требовалось, в Москве, я поспешил обратно в Петербург и заключил уже нотариальные условия с банком". И только в 1910 году было ликвидировано соглашение Петра Николаевича с банком и дом освобожден от залога.

В 1905 году П.Н. Перцов, подобно многим, увлекся политикой: входил в Центральный комитет партии "Союз 17 октября, баллотировался в 1 Государственную думу. Он был одним из хранителей ценностей храма Христа Спасителя. Много интересного о Петре Николаевиче, о замечательных людях, с которыми его свела жизнь, о событиях ушедшей эпохи можно узнать из объемистой книги воспоминаний П.Н. Перцова. Рукопись ее насчитывает свыше 500 страниц. Приведу из нее ту главу, в которой рассказывается о строительстве знаменитого доходного дома близ храма Христа Спасителя, до сих пор называемого "Домом Перцова".

"... В ноябре 1902 г. я посетил как-то Ивана Евменьевича Цветкова, только что построившего себе или, вернее, для своей коллекции картин на набережной р. Москвы, близ храма Христа Спасителя, двухэтажный особняк в русском стиле по рисунку В.М. Васнецова. Из окон его главного зала я залюбовался открытым видом на Кремль и высказал И.Е., что завидую ему, что он нашел такое прекрасное место под выстройку дома. И.Е. поймал меня на слове и предложил указать мне еще лучшее место при условии, что я, приобретя его, построю дом также в русском стиле. Я согласился, и тогда И.Е. объяснил мне, что все участки по набережной от его дома до площади под храмом Спасителя принадлежали Н.В. Ушакову и что у него еще остался во владении последний участок, выходящий на эту площадь, на который зарится А.А.Левенсон, владелец известной в Москве типографии, купивший соседний, предпоследний участок. И.Е. высказал уверенность, что ежели я не постою за ценой, то Ушаков продаст мне участок, так как Левенсон выжимает у него цену. Я тут же отправился на место: Владелец был удивлен сделанному мною предложению, но, посоветовавшись с женой, объявил цену в 70 тысяч рублей. Я согласился, и на следующий же день сделка была оформлена у нотариуса под видом купчей на имя Зины.

Зимой 1905/06 года я решил приступить к составлению проекта для перестройки нашего дома в Москве с расчетом начать постройку его с весны. Памятуя обещание, данное мною И.Е. Цветкову, - построить дом в русском стиле и считаясь с тем, что место постройки на берегу реки Москвы, рядом с храмом Спасителя и с открытым видом на Кремль обязывает строго отнестись к заданию, я решил объявить закрытый конкурс на составление проекта "доходного дома в русском стиле" и обратился к художникам А.М. Васнецову и С.В. Малютину, архитектору А.И. Дидерихсу и архитектору-художнику Л.М. Браиловскому с предложением участвовать в конкурсе. Условием составления проекта я поставил, чтобы он отвечал "духу и преданиям Москвы и требованиям современности", при этом для нормировки проектирования я выработал с городским архитектором Н.К. Жуковым, применительно к участку земли, план дома и предложил конкурентам придерживаться его. Первую премию я установил в 800 рублей. И вторую - в 500 рублей, но оставил за собой право личного выбора для постройки любого из премированных проектов. В жюри конкурса я пригласил В.М.Васнецова, В.И.Сурикова, В.Д.Поленова, Ф.О.Шехтеля, И.А.Иванова-Шиц, С.У.Соловьева и С.В.Новаковского, предложенного мне дополнительно Л.М.Браиловским. Первая премия была присуждена А.М.Васнецову и вторая - С.В. Малютину. Л.М. Браиловский был обижен результатом конкурса: за него был подан всего один голос - С.В. Новаковского. Проект А.М. Васнецова, будучи шаблонным, меня не удовлетворил, и я решил остановиться на С.В. Малютине, поручив ему переработать конкурсный проект."

Эскиз А.М. Васнецова находится в собрании В.А. Перцова, любезно предоставившего его для первой публикации. Поэтому сейчас мы имеем возможность определить свое отношение к выбору Петра Николаевича.

"На конкурс он представил проект в стиле русского ампира, который, будучи интересным по замыслу, не вполне отвечал первому условию задания. У С.В. сохранился крайне интересный красочный эскиз его первого проекта, который, как не отвечающий заданному плану, он не выставил на конкурс, и вот, увидав его у него, я решил, что лучшего нечего и желать. С.В. взял в нем за основу существующую постройку - трехэтажный ящик с небольшими оконными отверстиями, нанес на него четвертый этаж с большими окнами комнат-студий для художников и с интересным балконом под золотым куполом под названием "Беседа Царицы" и пристроил к нему по набережной четырехэтажный особняк и по переулку - особый отлетный корпус со стильно разработанным главным подъездом, богато покрытым майоликовой живописью. Все здание завершалось высокими отдельно разработанными крышами, а стены и фронтоны дома были богато украшены пестрой майоликой. Эскиз получился в высшей степени интересным, красочным и крайне оригинальным - в сказочно-былинном стиле. Я пленился им и договорился с С.В., что он переработает проект, приспособив его к заданному плану. Острый угол к переулку представлял из себя немалое затруднение для его разработки, но С.В. талантливо разрешил вопрос, допустив некоторое уклонение от нормальной архитектурной проектировки, и угол этот получился особенно интересным. Чтобы лучше сообразить общую компоновку отдельных частей здания, С.В. вылепил модель дома из глины. Меня С.В. совершенно захватил своим индивидуальным талантом, и я решил всецело отдаться на его вкус, вводя лишь небольшие коррективы чисто технического или хозяйственного значения. С.В. по разработке проекта в целом приступил к обработке деталей фасада и составлению рисунков для заказа наружной майолики. По его совету я поручил выполнить заказ майолики артели молодых художников Строгановского училища под фирмой "Мурава", не имевших в то время работы и близких, за отсутствием заказов, к ликвидации своего дела. Выбором фирмы мы не ошиблись, работа была исполнена в срок с точным воспроизведением раскраски, согласно данным С.В. рисункам; качество работы также оправдало себя - за пятнадцатилетний период времени не последовало никаких повреждений глазури. Я лично руководил всеми работами и входил во все детали постройки, целыми днями носясь по всем этажам и не оставляя без личного надзора ни одного места работ. Все работы велись одновременно, и через четыре с небольшим месяца от начала работ постройка была закончена, в конце сентября были сняты леса, и на зиму остались штукатурные работы, настилка паркетов и малярные работы, которые и продлились до марта месяца. Таким образом, в одиннадцатимесячный срок были закончены решительно все работы, и с апреля месяца квартиры были объявлены к сдаче. В мае въехали в дом первые жильцы: Во всем доме не было допущено деревянных перекрытий: Проводка электричества устроена вся скрытая, равным образом замаскированы все водопроводные и канализационные трубы. Вообще при постройке дома во всех деталях преследовались две основные задачи - солидность устройства и удовлетворение требований эстетики".

"... Наша квартира, расположенная в трех этажах корпуса на набережной, обслуживалась своим подъездом. Позднее, когда выяснилась нужда в особом зале для молодежи, к нашей квартире было присоединено подвальное помещение, в котором одно время помещался кружок артистов Московского художественного театра под названием "Летучая мышь", устраивавший свои закрытые интимные собрания по ночам по окончании спектаклей. Душой этих собраний был Н.Ф.Балиев, организовавший позднее свою труппу для публичных спектаклей "Летучей мыши", ставшую вскоре столь популярной в Москве. Для устройства танцевального зала помещение было мною углублено на аршин и по асфальтовой подготовке положен дубовый паркет. Фронтоны на площадь и на набережную облицованы сплошь майоликой, равно как и простенки между окнами 4-го этажа на площадь. Также майоликой украшены перила балконов и углы дома. На коньке крыши над острым углом поставлена золоченая решетка со львами, а над пирамидальной крышей над зеленой башней - золоченый петух".

Художественный критик Сергей Глаголь (доктор Голоушев) посвятил описанию дома особую статью, в которой он отмечал значение постройки в Москве домов в русском стиле. По его отзыву, дом в художественно-архитектурном отношении занял следующее место после Ярославского вокзала. По своей оригинальной внешности дом наш в очень скором времени стал известен всей Москве и попал, как одна из достопримечательностей Москвы, в путеводитель "По Москве" "Издания М. и С. Сабашниковых".

"Отделка нашей квартиры захватила часть лета 1907 г. Салон с панелями и хорами из красного дерева, спальную с нишей и восточную курительную комнату отделывал мебельщик Коршанов, а столовую русского стиля, как и вестибюль, и лестницу, - кустари, выписанные С.В. из Нижегородской губернии. С.В. лично руководил резьбой стен, арок, наличников, столовой мебели и всеми работами по отделке комнат. Стены столовой резались из дуба, а арки, наличники и карнизы - из березы. Посудный лифт для спуска кушаний из кухни в буфет при столовой обделан в виде изразцовой майоликовой печи. Столовая вышла строго стильной. Половина салона от входа с площадки лестницы отведена под кабинет. Красивы вышли хоры с библиотечными на них шкафами и широким под ними камином. В большом окне ниши вставлено цветное, исполненное Строгановским училищем по рисунку Врубеля стекло с изображением "Въезда победителя". Картина Малявина "Мужик" была вделана в стену над письменным столом. Под широким, во всю стену, трапецеидальным окном с зарисованными цветами и арабесками стеклами стояла дубовая, с резьбой, скамья. Березовая резная арка, с резным окошечком, отделяла от столовой "Думку", на стене которой против арки висело большое синее полотно Рериха - "Заморские гости": В общем, вся отделка первого и второго этажей с соединяющей их лестницей была интересно задумана и любовно выполнена под непосредственным руководством С.В. Малютина, проявившего не только массу вкуса, но и много практичности."

Петр Николаевич прожил в своем с любовью построенном доме пятнадцать лет. Будучи одним из хранителей ценностей храма Христа Спасителя, выступая в защиту церкви от нападок новой власти, он в 1922 году проходит как обвиняемый во втором процессе "церковников". Результатом процесса явился приговор - пять лет тюремного заключения. Однако в следующем году трое осужденных по этому процессу были освобождены, в их числе и Петр Николаевич. В этом же 1923 году он был выселен из собственного дома, в который уже никогда не вернулся.

Предоставим слово Зинаиде Петровне Перцовой.

Наш московский дом (известный всему городу "Дом Перцова", в древнерусском стиле, против храма Христа Спасителя) стал неожиданно знаменитым - в нем поселился Троцкий! Стоит рассказать, какую именно из всех московских квартир он себе выбрал. Уже несколько лет жил в нашем доме известный оригинал и чудак - Поздняков. Свою квартиру из четырех громадных комнат он устроил необычайным образом. Самая большая, почти зала, была превращена в ванную (братья мои бывали у Позднякова, они подробно описали мне ее устройство). Пол и стены были затянуты черным сукном. Посреди комнаты, на специально сооруженном помосте, помещалась громадная черная мраморная ванна (вес 70 пудов). Вокруг горели оранжевые светильники. Огромные стенные зеркала отражали со всех сторон сидевшего в ванне: Другая комната была превращена в зимний сад: паркет засыпан песком и уставлен зелеными растениями и садовой мебелью. Гостиная была прелестная - с тигровыми шкурами и художественной мебелью из карельской березы. Хозяин принимал в ней посетителей в древнегреческой тоге и сандалиях на босу ногу, причем на ногте большого пальца сияла бриллиантовая монограмма. Прислуживал ему негр в красной ливрее, всегда сопровождаемый черным мопсом с большим красным бантом! Вот этой-то фантастической квартирой и прельстился вначале Троцкий: Не знаю только, заимствовал ли он также у Позднякова его греческую тогу и сандалии!

Позднее Троцкий переехал в нашу личную квартиру, представлявшую из себя особняк в 4 этажа, и уже в изгнании я прочла мемуары одного английского дипломата, описывающего пышный прием, данный Троцким для дипломатического корпуса. Дипломат восторгался его замечательным вкусом! Я поспешила написать наивному автору, что все поразившие его картины, статуи, вазы и мебель были собственностью моего отца"

В заключение мне хотелось бы привести слова, которыми Петр Николаевич Перцов завершает свои воспоминания. Заметим, что они сказаны в драматическом 1923 году: "

"И вот, переживая настоящее и живя в прошлом, я не могу не благодарить Создателя, что он уберег меня от самого ужасного переживания - угрызений совести - и сохранил еще во мне на 67-м году моей жизни радость бытия и веру, что придут, пусть даже после нас, лучшие дни, когда наступит действительное равенство между людьми и ничьи интересы не будут приноситься в жертву ни классам, ни партиям".









В настоящее время в этом замечательном доме располагается Главное управление делами Департамента консульской службы МИД России.

_________________
"Сказки старого Боцмана"

Классно что необщеизвестные места для туристов показываешь!
А где у вас улица с деревянными домами? Кто-то рассказывал что есть.

_________________
Если не хотите портить с человеком отношения — не мешайте ему врать.

Деревянные дома есть не на одной улице. Один из деревянных домов, я знаю, есть на улице Новокузнецкой рядом с Московской городской прокуратурой и Кондитерской фабрикой "Рот Фронт", другой деревянный дом есть неподалеку от "Белого дома". Есть деревянные дома и в Замоскворечье в районе Малой Ордынки, да и на Большой встречаются.

Вот один из деревянных домой на Большой Ордынке со стороны Казачьего переулка. Правда он не очень хорошо заметен, но уж лучше так чем совсем никак

_________________
"Сказки старого Боцмана"

Как известно, в СПб также есть "дом Перцова". Это огромный доходный дом, построенный в начале ХХ века в стиле Модерн, имеет несколько дворов-курдонеров, а находится он на Лиговском пр., 44, в створе Кузнечного переулка. У меня своих фото его нет. Дом Перцова чуть было не снесли, когда облагораживали пространство около Московского вокзала. Теперь к дому Перцова примыкает торговый комплекс "Галерея".
Москвичи легко могут увидеть этот дом - достаточно выйти с Московского вокзала на Лиговский пр. и пройти мимо Галереи.
Тот ли здесь Перцов, что и в Москве - я не знаю.
По поводу деревянных домов в Москве. У меня родственники жили в Сокольниках, на улице Олений Вал в деревянном доме. Там еще был даже маленький садик, с выходом из квартиры. Но теперь этот дом, наверное, снесли .
Вообще, Москва - тема актуальная для наших речных туристов, ведь круизов СПб-Москва-СПб практически нет.

alvas, ну вот и буду стараться по мере возможности показывать свой город.

Еще пару слов о деревянных домах с садом. Недалеко от станции метро "Сокол" есть Малый Песчаный переулок, так там почти все дома маленькие деревянные - дачные. Более подробно об этом поселке можно прочитать в Википедии

_________________
"Сказки старого Боцмана"

После этого наша группа по набережной отправилась к свежепростроенному Патриаршему мосту.

Пешеходный Патриарший мост в Москве был сооружен в 2004 году. Патриарший мост начинается у храма Христа Спасителя, проходит над Москвой-рекой, соединяя Пречистенскую и Берсеневскую набережные. Стилобатный отрезок был достроен после того, как с Берсеневской набережной перевели основные производственные мощности кондитерской фабрики "Красный Октябрь". Он проходит по Болотному острову, через Водоотводный канал и заканчивается на Якиманской набережной.

Патриарший мост состоит из трех пролетов. Тип конструкции моста - консольный. Общая его длина - 203 метра, ширина - 10 метров, а площадь - 258 квадратных метров. Мост возводился вдоль Москвы-реки на разных ее берегах, а затем при помощи специальных приспособлений половинки конструкции развернули навстречу друг другу в нужное положение. Такой метод строительства позволил обеспечить обычное функционирование водного транспорта.









Лестница на мост от набережной со стороны Храма Христа Спасителя



Когда начинаешь по ней подниматься, центральный купол Храма сначала просто нависает над ней, а затем становится все больше и больше.

На Москве-реке флотилия Рэдиссон круглый год не прекращает прогулок на своих судах





А на другом берегу уже видно каменные палаты думного дьяка Аверкия Кирилова, Храм Николы в Берсенях и "Дом на набережной"



Место, где стоит дом, издавна называли Болотом - из-за водоема, заросшего тиной и ряской. В XVI веке боярин Берсень-Беклемишев (по его имени и набережная названа Берсеневской) начал строить тут свои палаты. Не достроил - был казнен по приказу царя Василия III.

Строительство завершил думский дьяк Аверкий Кириллов, но и тому не довелось пожить на новом месте: погиб во время стрелецкого бунта... Примерно в те же годы на Болоте казнили государственных преступников, разбойник Ванька Каин грабил здесь проезжавших купцов, а совсем неподалеку устраивали кулачные бои.





Аверкий Кириллов и его эпоха

В роду Кирилловых пост царского садовника долгое время был наследственным. Однако Аверкий Кириллов в отличие от своих предков известен не только как "садовник", но и как крупный купец-предприниматель - "московский гость", а позже как видный государственный деятель. Он был владельцем многочисленных лавок в Москве и других русских городах, соляных варниц в Соли Камской, а также имел немало земель с селами и деревнями. Впоследствии царь Алексей Михайлович пожаловал ему чин думного дьяка. После этого А.С. Кириллов возглавлял Приказы Большой казны, Большого прихода, управлял Казенным приказом и Приказом Большого дворца. В его руках находилось управление финансами, торговлей и промышленностью страны. Такое высокое положение Аверкия Кириллова сохранялось до 1682 г., когда карьера думного дьяка прервалась по не зависящим от него причинам. Во время Стрелецкого бунта мятежные стрельцы сбросили Аверкия с Красного крыльца Теремного дворца, зарубили бердышами и под звуки кремлевского набата и бой барабанов потащили изуродованный труп на Красную площадь с громкими криками:"Расступитесь, думный дьяк идет!" На памятном столбе, поставленном стрельцами на Красной площади, были названы грехи Аверкия Кириллова, приведшие к столь трагическому финалу его жизни: "Великие взятки имал и налогу и всякую неправду чинил". Подобными "подвигами" в разное время могли похвастаться немало государственных людей...

Постепенно о думном дьяке Аверкии Кириллове забыли. И вспомнили о нем только тогда, когда оказалось, что именно он является одним из владельцев старинных палат на Берсеневской набережной...

Создатели "теремка"

Об истории возникновения палат Аверкия Кириллова существует много версий. Старые московские предания, а вслед за ними и многие публикации, посвященные их истории (особенно дореволюционные), называют их первыми владельцами боярина Ивана Никитича Беклемишева по прозвищу Берсеня, казненного в 1525 г. за "дерзкие слова"; знаменитого опричника, думного дворянина Малюту Скуратова-Вольского, а также Стрешневых, родственников Романовых, положивших начало царской династии.

Достоверно известно только то, что еще в XV-XVI вв. на этой территории находился белокаменный дом, принадлежавший какому-то знатному лицу. Во второй половине XVI в. он был перестроен, в результате чего сформировался основной объем дошедшего до настоящего времени строения.

Возможно, заказчиком этих работ был родоначальник Кирилловых - некий Кирилл, который первым из них стал "государевым садовником". Есть все основания предполагать, что именно ему была пожалована эта усадьба. От Кирилла палаты перешли к его детям - Филиппу и Стефану Кирилловым. Наследниками последнего были трое сыновей, чье владение палатами подтверждается документально. Один из них, Аверкий Стефанович Кириллов, со временем и стал их единственным хозяином.

При нем в 1657 г. палаты были перестроены. Восточный фасад здания украсило нарядное "красное" крыльцо. В отделке этой части палат едва ли не впервые во всем московском зодчестве были применены нарядные изразцы с синим рисунком по белому фону. В центр свода одного из залов первого этажа была вмонтирована круглая плита с крестом, окруженная надписью:"Написан сей святой и животворящий крест в лето 7165 года того же лета и палата посправлена". Подобная памятная надпись - исключительный случай в истории русской архитектуры, поэтому нельзя исключить того, что она может являться "новоделом" второй половины XIX в.







Наследники думного дьяка

После гибели Аверкия Кириллова палаты ненадолго перешли к его вдове Евфимии Евлампиевне, скончавшейся в октябре того же 1682 г. Затем усадьбу унаследовал сын Кирилловых - Яков Аверкиевич, также имевший чин думного дьяка. В 1694 г. палаты перешли к его вдове Ирине Симоновне (по второму мужу - Курбатовой).

С 1703 г. палатами владел А.Ф. Курбатов, служивший смотрителем за строительством в Кремле. При нем в 1705-1709 гг. была проведена кардинальная реконструкция здания - ему был придан вид, близкий к современному. При этом был полностью переделан парадный фасад. Для придания палатам входившей в моду симметрии справа по фасаду был достроен узкий выступ - ризалит.

В 1712-1739 гг. палатами владел иностранной коллегии асессор Петр Васильевич Курбатов, не оставивший прямых наследников. Поэтому после его смерти палаты перешли в казну. С 1746 г. в них располагались госучреждения, имевшие самые разнообразные функции и названия: Камер-коллегия, Корчемные контора и канцелярия с тюрьмой и острогом, сооруженными поблизости, Межевая канцелярия, Московская контора канцелярии конфискации, опять Межевая канцелярия, Разрядно-Сенатский архив и Московская казенная палата... Дольше всех продержалась Сенатская курьерская команда, обслуживавшая находившиеся в Кремле московские департаменты Сената. Для этого учреждения в 1806 г. палаты были реконструированы по проекту архитектора А. Назарова. С того времени они какое-то время назывались Курьерским домом.

К 60-м гг. XIX в. палаты пришли в аварийное состояние. Однако Дворцовое ведомство не пожелало отпускать средства на ремонт "рухляди". К обреченному на слом зданию неожиданно проявило интерес Императорское московское археологическое общество. По решению Александра II палаты в 1870 г. были переданы этой общественной организации, проводившей в них свои заседания и устроившей небольшой музей.

В июне 1923 г. Археологическое общество было закрыто распоряжением Народного комиссариата внутренних дел. После этого палаты пустовали до декабря 1924 г., потом их первый этаж был занят Комитетом по изучению языков и этнических культур Северного Кавказа. Комитет этот как-то посетил поэт О.Э.Мандельштам. Он описал институт в одном из своих очерков, констатируя, что когда он пришел, то ему никто не обрадовался. В 1925 г. на второй этаж палат переехали Центральные государственные реставрационные мастерские (ЦГРМ), созданные художником Игорем Эммануиловичем Грабарем, впоследствии получившим от коллег за достижения в области охраны памятников нелестное прозвище: Угорь Обмануйлович Гробарь. Благодаря его трудам ЦГРМ в 1930 г. было передано здание церкви Николы на Берсеневке. Однако в том же году И.Э.Грабарь был вынужден отказаться от дальнейшего руководства мастерскими. После его ухода здесь сменился не один руководитель. Руководство ЦГРМ ходатайствовало о сносе колокольни церкви Николы, добилось этого в 1932 г., и вскоре после этого мастерские были закрыты. В палатах Аверкия Кириллова устроили общежитие строителей Дворца Советов, который должен был занять место взорванного храма Христа Спасителя. В 1964 г. после проведения реставрационных работ в палаты переехал Научно-исследовательский институт краеведческой и музейной работы, ныне гордо именующийся Российским институтом культуры.

Согласно списку памятников архитектуры Москвы, находящихся под государственной охраной, усадьба думного дьяка Аверкия Кириллова состоит из трех объектов. Это в первую очередь палаты - господский дом, в котором жили сам дьяк с домочадцами, церковь Николы на Берсеневке, построенная в 1657 г., и некий Набережный корпус, тоже ХVII в., расположенный по красной линии Берсеневской набережной. Такова официальная версия, которая уже несколько десятилетий переходит из издания в издание и зафиксирована в паспорте на усадьбу Кириллова, составленном в 1986 г. Она появилась и в юбилейной энциклопедии "Москва". В общем все мило, хорошо и традиционно - имел дьяк Кириллов на своем участке все возможные радости: земные в палатах, духовные в церкви - и счастливо жил не тужил, пока как-то, зайдя ненароком в Кремль, не упал под тяжелыми стрелецкими бердышами... Только почему-то здесь, около церкви, он и был похоронен. В 1930-е гг. еще была цела плита над его могилой, ныне, по слухам, находящаяся на территории Донского монастыря. Однако ни при каких властях нельзя устраивать кладбища где попало. Не мог человек быть похоронен на территории собственного двора, даже при церкви, которая, если верить паспорту, была домовой.

В любом старом русском городе всегда существовали два типа храмов - приходские, сооружаемые жителями района города, входившего в этот приход, и домовые, являвшиеся владением частных лиц. Известным указом Синода от 21 апреля 1722 г. было предписано "обретающиеся в Москве у знатных персон домах церкви весьма упразднить". Однако в нашей стране еще в то время не все указы выполнялись.

Чтобы построить домовую церковь, да еще достаточно большую и каменную, нужно было быть не просто богатым человеком. Может быть, Кириллов был финансовым крезом? Правда, известная книга Е. Карновича "Замечательные богатства частных лиц в России" ничего не говорит о состоянии рода Кирилловых. Обнаруженные архивные документы вовсе обескураживают: оказывается, строительство церкви Николы на Берсеневке, законченное в 1657 г., велось "по обещанию приходских и разных посторонних чинов людей". Таким образом, храм Николы даже изначально не был домовым, что, собственно, подтверждается и наличием при нем кладбища (погоста), которого не могло быть при домовой церкви. Поэтому под ее северной папертью и были похоронены сам Кириллов и его супруга Евфимия Евлампиевна.

Но может быть, домовой была деревянная церковь Николы, предшественница каменной? Как известно, Ирина Симоновна Кириллова, по второму мужу Курбатова, одно время владевшая палатами, в 1695 г. пожертвовала храму Николы колокол со следующей надписью:"В Берсеневке, в вечное поминовение по мужу своем Иакове Аверкиевиче, в схимонасех Иове, и по родителех ево Аверкии убиенном и Евфимии и их сродниках при сей церкви лежащих при священнике Науме Федорове". В этой надписи очень любопытно слово "сродниках". Из него следует, что родители Кириллова, очевидно, владевшие палатами до него, были похоронены при церкви, причем еще при старой, деревянной. Следовательно, предположение о том, что церковь Николы когда-либо была домовой, не выдерживает никакой критики.

Таким образом, "усадьба ХVI-ХIХ вв. Аверкия Кириллова", как значится в списках памятников города, на деле состоит из жилых палат с прилегающей территорией, приходская церковь Николы к ней не относится. Перед нами, однако, уникальный по своей сохранности фрагмент историко-культурной среды: храм и близко расположенный к нему жилой комплекс.

Но откуда же возникла легенда о том, что церковь и палаты всегда составляли единое целое? Уже упоминавшаяся нами Ирина Курбатова в конце XVII в. построила у церкви дом причта и переход из палат в церковь, существовавший очень короткое время. Это оказалось возможным благодаря близкому расположению обоих зданий.

До последнего времени считалось, что дом причта, построенный Кирилловой-Курбатовой, и есть нынешний Набережный корпус, недавно получивший фальшивые наличники а-ля XVII в. Эта версия, без каких-либо оговорок зафиксированная в паспорте на палаты Аверкия Кириллова, имела право на существование только до тех пор, пока в 1996 г. в первом выпуске историко-краеведческого альманаха "Московский архив" не были опубликованы заметки о Москве, написанные в конце ХIХ - начале ХХ в. неким С.С.Слуцким - сотрудником Московского главного архива Министерства иностранных дел. Помимо описания колоритных случаев из жизни города, в одном месте он вдруг заностальгировал по безвозвратно уходящей старине и вспомнил о том, что были "...рядом с домом Археологического общества (т.е. палатами Кириллова) двухэтажные хоромы, построенные в ХVII в.: на месте их теперь уже стоит тот безобразный четырехугольный ящик, которым закрывается от глаз проходящего храм Св. Троицы на Берсеневке (так называемый "Св. Николая", по приделу)...". Так ведь этот-то "ящик" и является Набережным корпусом и, стало быть, к ХVII в. никакого отношения не имеет! А с учетом возраста самого Слуцкого, который не мог в своих мемуарах зарываться в глубокую древность, нужно отнести возникновение корпуса всего лишь к концу ХIХ в.

Вся эта история навевает достаточно грустные мысли, ведь и палаты Кириллова, и церковь Николы на Берсеневке с Набережным корпусом - памятники, достаточно известные, считающиеся хорошо изученными. И можно спросить, а знаем ли мы Москву и хорошо ли ее знаем? Вопрос этот пока, увы, остается открытым.

А теперь фотографии палат











Ну и раз уж зашел разговор о Церкви Николы в Берсенях, то посмотрим и на нее

Церковь Николая Чудотворца на Берсеневке, в Верхних Садовниках - православный храм Москворецкого благочиния Московской городской епархии.

Храм расположен в районе Якиманка, Центрального административного округа города Москвы (Берсеневская набережная д. 18), составляет архитектурный ансамбль с палатами Аверкия Кириллова. Главный престол освящён в честь Святой Троицы; приделы в честь Святителя Николая, в честь Феодосия Великого Киновиарха.



Место, на котором стоит храм, издревле было занято церковными постройками. Так, в 1390 году в этой местности значился Никольский на Болоте монастырь, там существовала деревянная церковь, именуемая в летописи 1475 года "Церковь Николы на Песку, зовумая Борисова" (что указывает на принадлежности её богатому вотчннику), а в 1625 году упоминаемая как "Великий Чудотворец Николай за Берсеневою решеткою" (в 1504 году Москва в рамках борьбы с пожарами и преступностью была поделена на участки, одним из которых управлял знатный боярин И. Н. Берсень-Беклемишев).

В 1650-е годы государев садовник Аверкий Кириллов начал возведение усадьбы на месте упразднённого Никольского монастыря. В 1657 году по его заказу был построен каменный храм Святой Троицы с приделом во имя Николая Чудотворца. В архитектурном отношении этот храм принадлежит к новому типу московского храма середины XVII века, заложенному возведением Церкви Троицы в Никитниках. Он был построен как бесстолпный четверик с колокольней и трапезной, примыкающей с севера. Храм богато оформлен, "изукрашен" - к северной трапезной примыкает крыльцо со столпами-"кубышками" и арками, украшенными "гирьками". Основной объём храма завершён рядами кокошников с килевидным верхом, также кокошниками украшены барабаны, кроме того оформленные аркатурным поясом. Богато декорированы фасады, наличники окон, колонки и фриз. С запада был размещён спуск в нижнее помещение храма, где находилась семейная усыпальница Кирилловых. Позднее (видимо, в 1690-е) к церкви с восточной стороны было пристроено "красное" крыльцо с гульбищем, соединяющим храм с крестовой палатой дома Кирилловых. В 1694 году был освящён построенный вдовой Якова Аверкиевича Ириной придел во имя Казанской иконы Божией Матери. Также Ириной Симеоновной была построена колокольня на набережной, представляющая собой двухъярусный восьмерик на четверике, и заказан 200-пудовый колокол, изготовленный мастером Иваном Моториным. Кроме того были пожертвованы ещё пять колоколов, массой от от 115 пудов до 1 пуда 35 1/4 фунтов. Колокольня эта в 1871 году была разобрана и на её месте построено двухэтажное здание. В 1775 году к храму с запада была пристроена трапезная в стиле классицизм, сильно исказившая первоначальный облик церкви. Храм горел во время пожара 1812 года, после него был восстановлен и освящён заново. Вместо выгоревшей древней трапезной была отстроена новая, в которой были устроены два придела - Николая Чудотворца и преподобного Феодосия Киновиарха. В 1820-е годы была снесена старая колокольня, новая же появилась только в 1854 году.













В 1925 году в палатах Аверкия Кириллова разместились Центральные государственные реставрационные мастерские, а в 1930 году храм был закрыт. В 1930-е Б.Иофан, планировавший возведение в этом районе архитектурного ансамбля в стиле конструктивизм, добивался сноса храма. В 1932 году по заявлению от реставраторов была снесена колокольня, мешавшая хорошему освещению, но сам храм был оставлен. В 1958 году в храме был размещён НИИ музееведения. С 1992 года в конференц-зале, расположенном в храме, каждую неделю служились молебны Николаю Чудотворцу. Сейчас храм возвращён верующим, при нём работают воскресная школа и библиотека.

Ну а чуть позднее я расскажу о Доме на Набережной.

_________________
"Сказки старого Боцмана"

Благодаря одноименной книге Юрия Трифонова, этот дом знают во всей стране



11 марта 1918 года Советское правительство во главе с Лениным переехало из Петрограда в Москву. Москва стала столицей Советской республики. После перевода в столицу госаппарата количество служащих в Москве увеличилось почти в 2 раза (до 281 тысячи).

Ответственных работников расселяли в так называемых Домах Советов (ДС). Это были бывшие гостиницы "Националь" (1-й ДС), "Метрополь" (2-й ДС), "Петергоф" на углу Воздвиженки и Моховой (4-й ДС), дома графа Шереметева (ул. Грановского, д. 3, 5-й ДС), князя Куракина на углу Ленивки и набережной Москвы-реки (6-й ДС), по два дома на Знаменке, на Неглинной и на Пречистенском бульваре и около двадцати зданий в Кремле.

В домах Советов были все удобства: номера были хорошо обставлены, снабжены столовым и постельным бельем, посудой. Было центральное отопление, электрическое освещение, лифт, ванны с горячей водой, прачечные, кое-где и детские ясли. Средняя жилая площадь на человека в 17 -18 квадратных аршин тут была выше установленной правительственным декретом от 5 мая 1920 г. в 16 кв. аршин, т.е. 8,06 кв. м. Из Советских Энциклопедий: в 1926 г. в среднем на москвича приходится 5,7 кв. м; в 1930 г. эта величина уменьшается до 4,5 кв. м.

Но партийно-государственной элите тоже не хватает квадратных метров. К 1926 г. 5191 человек живут в Домах Советов в городе и 1257 человек в Кремле. На очереди еще 1417 человек, а свободных комнат - 29. Выход видели в выселении не имеющих отношения к системе жильцов, в надстройке одного из домов Советов, в построении деревянных домов на окраинах города.

Моссовет в конце 20-х годов сообщал в ЦИК Союза о резком недостатке больших благоустроенных гостиниц, таких, как "Националь" и "Метрополь". "Интурист" ожидал в 1930 г. приезда в страну 10 000 иностранцев, - в 3,5 раза больше, чем в 1929 г.

Выход был единственный - строить жилье для членов Правительства, ЦК партии, ЦКК, Общества старых большевиков и других категорий ответственных работников. К 1926 году по предложению председателя Совнаркома Алексея Ивановича Рыкова была образована комиссия по постройке дома. 20 января 1927 года она решила:
строить дом ЦИК и СНК СССР в районе между Никитскими воротами и Кудринской площадью, на 200 квартир, в 7 этажей, квартиры 3-х и 5-и комнатные, дом с разными по количеству комнат квартирами разделить по флигелям. В доме должны быть все удобства. Постройку дома поручить Стройдомбюро под ответственность зам. пред. ОГПУ Г.Ягоды. Стоимость постройки определить в 3 млн рублей. Сроком окончания постройки определить осень 1928 года. Поручить архитектору Иофану 1 марта 1927 года представить соответствующие проекты.

Вскоре планы меняются. 15 февраля 1927 года новое решение: строить дом в районе: Ст.Ваганьковский пер., 8, Воздвиженка, 3, Моховая, 5 (не трогая здания старого архива); на 400 квартир, в 7 этажей, квартиры 3-х, 4-х и 5-и комнатные; в доме должны быть все удобства. 1-й этаж - под магазины; в доме - клуб, столовая, прачечная (в апреле месяце уже решено в 1-ом этаже поместить клуб им. Рыкова, располагавшийся в гостинице "Метрополь"). Постройку дома поручить Стройдомбюро под ответственность Ягоды. Стоимость постройки - от 6 до 7 млн рублей. Ассигнования на строительство должны поступить из резервных фондов СНК Союза и ЦИК СССР, ВЦИК и СНК РСФСР (две последние организации - законодательный и исполнительный органы России). Квартиры распределять между участниками постройки, которые должны предоставлять их своим номенклатурным работникам. Все "пайщики" обязаны предоставить часть площади старым большевикам (которые к этому времени из-за преклонного возраста не занимали номенклатурных должностей). Сроком окончания постройки определить осень 1928 года. Поручить Иофану к началу апреля представить окончательные чертежи, планы и сметы постройки.

И, наконец, 24 июня 1927 года комиссия принимает окончательное решение - местом постройки "дома для ответственных работников ЦИК и СНК Союза ССР, ВЦИК и СНК РСФСР" определить участок на правом берегу р. Москвы, на "Болоте". На строительство предполагается затратить 6,5 млн рублей. Иофану предлагается немедленно приступить к нивелировке участка, исследованию грунта и другим предварительным работам.

В середине декабря 1927 года проект постройки рассматривался и был одобрен в Замоскворецком Райсовете. Комиссия для руководства и наблюдения за работами по постройке дома (все та же) - официально, постановлением Правительства - "образовывается" только 17 февраля 1928 года.

А в это время - в начале февраля 1928 года - на месте бывшего Винно-Соляного двора, по Всехсвятской ул. и Берсеневской набережной вовсю ведутся работы. Находившиеся здесь старые строения почти все снесены. Губсуд с Берсеневской, 24 должен переехать в предоставляемое Моссоветом помещение. Еще год назад Иофан просил передать на строительство дома технику с Волховстроя. Выписывается, начиная с 1927 г., техника и из-за границы (механические подъемники, транспортеры песка и пр.).

В июле в прессе появилась статья, в которой говорилось, что проект был утвержден помимо открытого конкурса, недопустимым келейным путем. Автор, подписавшийся "Строитель", называл и стоимость постройки - 14 млн рублей. На это Иофан ответил, что проект несколько месяцев обсуждался высокоавторитетной Экспертной комиссией, ее выводы поступили на окончательное утверждение Правительственной комиссии по постройке дома. С марта 1928 г. в течение месяца составленный архитекторами Б.М. и Д.М. Иофанами проект обсуждался в технических совещаниях при Управлении Московского Губернского инженера, и 29 апреля 1928 г. было выдано разрешение на производство строительных работ.

Были утверждены календарные планы. Работы поручены Госпромстрою. Постройка рассчитана на три строительных сезона. Объем работ в 1928 году включает устройство фундамента и возведение около половины всего здания по высоте. Из-за слабости верхних слоев грунта ("Болото"!) было спроектировано искусственное основание на более чем 3 тысячах железобетонных сваях, на этих сваях должна лечь под фундамент бетонная подушка в 1 метр толщиной.

Планируется, что здание будет состоять из 4-х частей: жилой части (корпуса 1-7), клуба без сцены на 1000 человек (корпус 8 ) , универмага (корпус 9) и кинотеатра на 1500 человек (корпус 10). Общая кубатура сооружения 400 тыс. кв. м (из БСЭ - в Москве в 1928 г. построено 432 тыс. кв. м жилья, в 1920 г. - 500 тысяч).

В десятиэтажном доме планировалось 440 квартир, с общей лестницей с пассажирским лифтом на 2 квартиры. В каждой квартире - телефон; кухня с газовой плитой и холодным шкафом; круглосуточная подача горячей воды; передняя комната-прихожая, соединенная застекленной раздвигающейся перегородкой с отдельным светлым помещением, - из них легко образуется холл. Во дворе предусмотрено устройство для снеготаяния, в подвальных печах - для сжигания мусора.

По представленному календарному плану работы (забивка свай) начинались 1 июля 1928 г. со стороны Обводного канала, на месте будущих корпусов 5,7 и 8. Затем переходили к корпусам 9 и 6, далее - к 1, 2 и 4, наконец, в сентябре - к корпусам 3 и 8. Окончательные (отделочные) работы в корпусах 5 - 7, 9, 10 и прачечной планировалось закончить в конце 1929 года (в кинотеатре даже к октябрю), в корпусах 1 - 4 и 8 - в конце 1930 г.

В мае 1929 года было возведено два этажа корпусов 2 и 3, два с половиной - 1-го и по три этажа корпусов 4-7. Заканчивалась кирпичная кладка 1-го этажа кинотеатра, готов подвал универмага, делается подушка под фундамент клуба.

Планы на протяжении строительства менялись. Так, в ноябре 1929 г. комиссия одобрила планы Иофана "расширить вместимость зала под кино до 2000 человек" и использовать верхнюю часть дома для оборудования дополнительного числа квартир. Получилось 505 квартир вместо утвержденных 440. Предлагалось перевести в другое место Болотный рынок, привести в порядок набережную, окончить строительство дома к 7 ноября 1930 года. 6 марта 1930 года рассматривается проект сцены театра при клубе.

Осенью 1928 года планировали разместить над двумя этажами магазинов в третьем - детский сад, а в 1-м этаже среднего двора - ясли, "с отдельным выходом в сад на южную сторону". А весной 1930 года Замоскворецкий райком партии поддерживает ходатайство Иофана о сносе церкви Николая-чудотворца для возведения на месте строений 20 и 22 по Берсеневской набережной детских сада и яслей. Письма с протестами по этому поводу от реставрационных мастерских и Института культуры, располагавшихся на Берсеневке, направляются в разные правительственные инстанции в 1930-32 гг., пока окончательно не решили водить "правительственных" детей в деткомбинат 2-го Дома Советов - 16.3.1932 г. 2-й Дом решено было строить по другую сторону Всехсвятской улицы. А к концу 1932 г. родилась идея строить и 3-й Дом Советов в Зарядье. Она не осуществилась, а строительство второго ДС было ликвидировано в 1936 г. В 1938 г. на улице Серафимовича (так назвали Всехсвятскую в 1933 году) и Софийской набережной, на месте домов 6-10, решили строить "вторую очередь" дома № 2, - но почему-то не построили.

К 8 февраля 1930 года первый корпус поднялся на 6 этажей по набережной, вдоль улицы возводился 7-й этаж, а наружные стены поднялись уже на 11 этажей. Обшивка из утепленного теса - тепляк - заключала в себя возводимые строения. Отепление производилось печами в 1-м этаже у лестничной клетки, теплый воздух поднимался вверх по шахте. В тепляке возник пожар. 1-й корпус был сильно поврежден.

21 апреля 1930 г. комитет по постройке дома, отмечая отставание от календарного плана, предлагает перебросить на стройку 200-300 рабочих-штукатуров с других строек, по возможности перейти на работу в 2-3 смены. Комитет проявляет заботу о рабочих (предлагает предоставить обмундирование, спецодежду, обеспечить жильем в бараках и пр.), чтоб не было утечки рабочей силы со стройки. Также одобрили предложение Иофана обставить квартиры унифицированной мебелью (эскизы мебели также разработал Борис Иофан), а для 5-комнатных квартир заказать стандартные установки для книжных полок.

9 сентября 1930 года Комитет постановляет: с других построек перебросить на строительство Дома до 850 квалифицированных рабочих и направлять сюда рабочих с Биржи труда в первую очередь. Комитет считает "абсолютно необходимым как по политическим, так и экономическим соображениям окончание постройки дома к 1 ноября 1930 года".

Все это требовало очень больших расходов. Строительство оказалось очень дорогим: вместо запланированных 14-15 млн. рублей общая стоимость 25.11.30 г. устанавливалась в 24 млн. рублей, а 1 января 1932 года требовалось еще около 4-х миллионов.

Закончить постройку к 1 ноября 1930 года все же не смогли. В ноябре 1930 г. Госпромстрой обязывают ускорить работу, чтобы передать дом в эксплуатацию к 1 мая 1931 года. В феврале 1931 года была сдана 1-я очередь дома - жилые корпуса 4-7, кинотеатр и универмаг (вместо конца 1929 года). Вскоре въезжают первые жители. Въезжали в просторные квартиры с газом и горячей водой. В основном квартиры были четырех- и трехкомнатные, самые большие были расположены в смотрящих на реку подъездах - 1-м и 12-м. В комплекс дома входили, кроме 505-и квартир, продовольственный и промтоварный магазины, прачечная, парикмахерская, столовая, поликлиника, детский сад, почта, телеграф, сберкасса, спортзал, кинотеатр "Ударник", клуб (сначала им. Рыкова, быстро переименованный в клуб им. Калинина, затем с 1935 года превратившийся в детский театр, в 40-е годы в клуб Совета Министров, в начале 60-х отдан Министерству культуры, и сейчас - это театр Эстрады).

Позже сдавались корпуса ближайшего к Москве-реке двора. По рассказу И.А. Серебровской, в 1-м подъезде в начале декабря 1931 г. еще не работал лифт. 15 февраля 1932 года подписан (с указанием недоделок) акт о приемке клуба и универмага. Столовая начала работать с 10 августа 1932 года. Срок окончания организации хозяйства дома был намечен на 1 июля 1932 г., фактически же последнее помещение - Нового театра - было сдано в эксплуатацию 16 ноября 1932 г. К 1933 году еще не были оборудованы дворы, тротуары, набережная. Так что у разных частей дома были и разные "дни" и даже "годы рождения".

Как уже говорилось выше, первые сданные строителями подъезды заселялись весной 1931 года. Ближайшему к "Ударнику" подъезду был дан номер "25", квартире на последнем этаже - № 505. Последние (но "первые" по нумерации) подъезды заселялись в конце 1931 и даже в начале 1932 годов. В доме построили 24 подъезда, отсутствует 11-й подъезд (не 13-й!). Когда в 1928 году принималось решение о строительстве дома, существовало постановление Моссовета, запрещающее строительство в Москве домов выше 6-7 этажей (чтобы в случае пожара люди спокойно могли спуститься вниз). Возможно, в строящемся на Всехсвятской улице 10-этажном доме 11-й и 12-й подъезды, как привилегированные, должны были иметь не по 2 квартиры на каждом этаже, как в остальных подъездах, а только по одной. В 1930 г. произошел пожар на строительстве, горел первый корпус. Торопились, не укладывались в назначенные сроки. Тогда, очевидно, и было решено поделить площадь квартир 11-го подъезда между соседними 10-м и 12-м, сделав всюду по 2 квартиры на этаже. А количество построенных квартир равнялось запланированному - 505. Таково одно из объяснений загадочного отсутствия 11-го подъезда.
В 1930 г. комендантом дома назначен Мохов. С марта 1931 г. зачислены в штат первые вахтеры (среди них Жертунов, Золотков, Московкин, Пальчев, Пронин и другие, их помнят старожилы дома). На 1 ноября 1932 года в доме проживало 2 745 человек: 838 мужчин, 1311 женщин и 596 детей.

Серая громада на берегу Москвы-реки стала символом советской эпохи со всеми ее достижениями и кровавыми потерями. Официальное на-звание дома было "1-й Дом советов ЦИК и СНК". Потом он становился 2-м, снова 1-м, переходил из управления ЦИКа в СНК, а в народе его неизменно именовали "Домом Правительства". После публикации в 1976 году повести Юрия Трифонова (он жил в этом доме с 1931 г. до ноября 1939 г.) дом получил новое имя - его стали называть "Домом на набережной".

Когда то очень давно, попасть в этот двор было абсолютно невозможно, а лично для меня это была своего рода несбыточная мечта



Справа виден уголок театра Эстрады, а слева находится музей Дома на набережной. К огромному сожалению, фотографировать в нем нельзя, причем ни за какие коврижки. Точнее сказать, фотосъемку в музее можно производить только по предварительному согласованию с директором музея и только для "частного" просмотра. И это не смотря на то что музей является Государственным учреждением культуры (ГУК). Я было попробовал договориться о фотосъемке, но сотрудники музея были непреклонны.

А вот эта "стекляшка" на крыше не что иное как бывшие ясли и детский сад



После окончания интереснейшей экскурсии по музею, желающие пошли прогуляться по дворам этого дома

Как я уже написал выше, дом постоянно снабжался горячей водой. Это достигалось за счет того, что позади него была расположена ГЭС № 2 Мосэнерго.





А затем вернувшись вновь на Патриарший мост, я решал прогуляться до парка Музеон

Вид с Патриаршего моста на Храм Христа Спасителя



ГЭС № 2



Якиманская набережная. Здание городской усадьбы XIX века&nbsp;



А это здание Голутвинской мануфактуры



С другой стороны моста видны корпуса Дома на Набережной, кинотеатр "Ударник" и здание ГЭС № 2



К слову сказать, крыша "Ударника" раздвижная, но раздвигалась она всего лишь один раз. Из-за того, что все строилось в спешке, после того как крышу раздвинули, обратно ее сдвинуть не смогли. В конце-концов с большим трудом это удалось сделать. Больше таких экспериментов с крышей не проводили. Эта история очень похожа на историю с выдвижным шпилем на здании Северного речного вокзала в Москве. Из-за перекоса направляющих, шпиль может быть только либо постоянно выдвинут, либо задвинут (как сейчас).

Закат в Москве. Вид на бывшую водно-спортивную базу "Стрелка" и "творение" рук Церетели



Церковь Николая Чудотворца, что в Голутвине



Якиманская набережная



Ну а теперь фотографии из парка Музеон



Сергей Есенин под березами. Могу ошибаться, но, по-моему, раньше этот памятник стоял на Ваганьковском кладбище на могиле поэта.



Строительница, но стоит почему то позади точки общепита, закрытой на зиму



Память о двух Великих империях: Российской Империи и Советском Союзе



"Дорогой Леонид Ильич"





Творение скульптора Евгения Вучетича - "Железный Феликс"



Яков Михайлович Свердлов. Раньше памятник стоял у вестибюля станции метро "Площадь Свердлова" (ныне "Театральная") и "Площадь Революции"



Памятник Сталину и композиция Евгения Чубарова из 283 каменных голов



Бюст Ленина из черного гранита работы скульптора Меркурова, автора знаменитой скульптуры Ленина в Дубне



Скульптура Ленина. Даже и не знаю как его назвать... Этот Ленин больше больше всего, на мой взгляд, похож на старого узбека



Еще один Ленин неизвестного автора на фоне двух кубов с барельефом Ленина же



А это Ленин в молодости



Памятник Алексею Максимовичу Горькому с площади Тверской заставы. Здесь он "прописан" временно, до окончания строительства транспортной развязки на Тверской площади перед Белорусским вокзалом.



Ну и раз уж речь зашла о творческих людях, то не могу не показать памятник Лермонтову



А совсем недалеко от него, под березами встала императрица Екатерина



Но с наступлением сумерек, морозец уже начал подгонять меня к теплому метро, а потому несколько фотографий, сделанных по дороге.

Долго я ломал голову, пытаясь понять: что бы это значило?





Оказалось, что это был Георгий Победоносец. Очень захотелось узнать, на какой траве сидит автор сего "шедевра"?

А это уменьшенная копия монумента "Стоявшим насмерть!" с Мамаева кургана



На этом моя прогулка закончилась. Практически рысцой я помчался в сторону метро, чтобы малость согреться.

_________________
"Сказки старого Боцмана"

Интересно, на фотографии двора Дома на набережной видно, что по стене дома идет какая-то вертикальная застекленная шахта. В Ленинграде подобный вид имели лифтовые шахты, которые пристраивались к домам старого фонда, в которых не было места для размещения лифта внутри лестничной клетки. Но здесь, на фото, по-моему, для лифта шахта слишком мала. Что же это такое?

alvas, это точно такая же лифтовая шахта.

_________________
"Сказки старого Боцмана"

Сегодня я хотел бы рассказать о еще одной экскурсии по городу. В этот раз будет экскурсия по центру города с посещением Московской Хоральной Синагоги, лютеранской кирхи.

Район этот называется Ивановской горкой. Она является одним из семи холмов на которых стоит Москва: Боровицкий холм, Псковский холм, Таганский холм (Швивая горка), Ивановская горка, Красных холм, Старо-Ваганьковский холм и Чертольский холм. Но лично мне больше нравится другой вариант: Боровицкий холм, Ивановская горка, Швивая горка, Красный холм, Воробьевы горы, Тверской или Страстной холм, Сухаревский холм.

Ивановская горканаходится между Маросейкой, Покровкой и улицей Солянкой. В этом небольшом районе Москвы все удивительно: здесь находятся храмы разных религий и конфессий. С холма открывается великолепный вид на Китай-город, лежащие внизу переулки и высотное здание на Котельнической набережной.

Началась наша экскурсия на Славянской площади от памятника Кириллу и Мефодию. Поскольку в этот раз с погодой не очень повезло, то фотографировать я начал не сразу. Одна из первых остановок - остановка на улице Солянка у доходных домов. Я всегда считал, что это образцы сталинской архитектуры. Оказалось, что я сильно ошибался.



Название улицы Солянки происходит от некогда стоявшего здесь Государева Соляного двора. Давным-давно существовала в России соляная монополия, и вся попадавшая в Москву соль проходила через его амбары. В первой половине XVIII века монополию отменили, а двор остался. Лишь в начале ХХ столетия на его месте вырос огромный доходный дом.



Дом №1 по Солянке не только самый большой на улице, но вместе с домом 6 по Сретенскому бульвару делит славу самого крупного жилого комплекса дореволюционной Москвы. Именно комплекса, поскольку и тот, и другой представляют собой не одно строение, а несколько корпусов причудливых плановых очертаний, тесно покрывающих всю площадь домовладения. Именно такую задачу - выжать все возможное из отведенной под строительство площадки - ставили перед проектировщиками заказчики.

Первым среди них было Московское купеческое общество. Эта солидная и богатая организация владела в Москве многочисленными жилыми, конторскими и торговыми зданиями, помещения которых сдавались в аренду. Соляной двор перешел в ее руки в XIX веке и долго использовался как склады и место оптовой торговли. Но в начале следующего столетия кого-то посетила гениальная мысль о том, что участок в центре города можно использовать более продуктивно, например, выстроив здесь богатый доходный дом. Не мешкая, объявили конкурс на лучший проект. К тому времени московские купцы далеко ушли от замшелых бородатых Тит Титычей, дрожавших над каждой копейкой. Новое поколение успело приобрести привычку к американскому размаху в сочетании с американской расчетливостью. Это нашло отражение и в условиях конкурсной программы. Прежде всего поражали размеры назначенных премий. На награждение четырех победителей отпускалось 7 тысяч рублей. Чтобы понять значительность суммы, достаточно упомянуть, что в большинстве аналогичных конкурсов первая премия составляла обычно рублей 500-800, а годовое жалованье участкового архитектора равнялось 1500 рублям.

К сожалению, после раздольного запева начиналось настоящее крохоборство. Программа намекала, что важнейшей задачей конкурсантов является наиболее плотная застройка всего участка при соблюдении действовавших строительных правил. Последняя оговорка была чисто формальной, так как эти правила практически не накладывали ограничений на размеры санитарных разрывов в застройке, обеспечивающих нормальное солнечное освещение помещений и проветривание дворов.

К счастью для зодчих, предназначенный для застройки участок имел более или менее правильные очертания прямоугольной трапеции, большее основание которой было слегка изогнуто. Усложняло задание лишь то, что на одном из углов, прилежащих к меньшему основанию, торчала небольшая "нашлепка". Выступ имел небольшие размеры и неудобную треугольную форму, однако это была дополнительная площадь участка, и ее тоже требовалось использовать. Поэтому многие из конкурсантов умудрились втиснуть в этот зажатый между соседними постройками угол маленький отдельный корпус.

Именно так поступили москвичи П.А.Заруцкий и С.Я.Яковлев, проект которых был удостоен первой премии. Они рассекли трапецевидный участок диагональным проездом, идущим от угла Солянки и Ивановского переулка. По бокам проезда проектировались два треугольных в плане корпуса, которые соединялись между собой только в самой глубине проезда. А за соединяющей перемычкой и прятался тот самый маленький безобразненький корпусочек.

Вторую премию получили петербуржцы Д.Д.Смирнов и А.Б.Регельсон под руководством знаменитого Ф.И.Лидваля. В их проекте проезд рассекал трапецию по "вертикали". Застройка складывалась из двух больших корпусов по бокам проезда и опять-таки одного корпуса-недомерка все в том же неудобном уголочке. Такой же прием использовали и два остальных победителя - лауреат третьей премии Н.К.Жуков и известный московский строитель доходных домов Г.А.Гельрих, оставшийся на этот раз четвертым. В плане Гельриха была характерная деталь - торчащие перепендикулярно правому корпусу ответвления от него, напоминающие щетинки.

О том, что основное внимание жюри обращало на доходность застройки, говорит и весьма средний уровень архитектуры победивших проектов. Заруцкий спроектировал оформление в духе тяжеловесной и пышной эклектики. Лидваль, большой мастер так называемого "северного модерна", очевидно, решил, что это течение мало подходит для Москвы и выполнил фасады в манере неопределенной стилистической принадлежности. Зато совершенно отчетливо мотивы северного модерна прозвучали в проекте Жукова - высокие мансардные крыши, имитация фахверковой конструкции - словом, дом выглядел скорее петербургским, чем московским. А вот в гельриховском проекте рука автора узнавалась сразу. Башенка, которой он собирался отметить выход проезда на Солянку, как две капли воды походила на угловую башню дома Рекк на Пречистенке. В целом же, фасады, предложенные во всех четырех проектах, производили угнетающее впечатление громоздкости, скуки и полного отсутствия хоть проблеска таланта.

Конкурс завершился, победители получили обещанные премии, но дом Купеческое общество так и не построило. Скоро участок перешел в другие руки - к Варваринскому обществу квартировладельцев, которое сразу же приступило к проектированию. Казалось бы, в результате конкурса проектов и так уже было выполнено более чем достаточно. Но они являлись собственностью выдавшего за них премии Купеческого общества, а потому варваринцам пришлось начинать все с начала. Баловаться конкурсами они не стали, а просто заказали новый проект авторскому коллективу.

Первый из трех его членов, Иван Андреевич Герман родился в 1875 году в мещанской семье. Образование получал в московской шестиклассной прогимназии и успехами отнюдь не блистал. Пару раз оставался на второй год, в конце концов, с треском вылетел. Очевидно, невозможность одолеть несложную прогимназическую премудрость заставила родных отдать пятнадцатилетнего Ваню в Московское училище живописи, ваяния и зодчества.

В этом захудалом среднем учебном заведении собиралась довольно разношерстная публика. В лучшую сторону выделялось отделение живописи, в числе преподавателей которого состояли известные русские художники. На скульптурном дело обстояло похуже, и уж совсем никудышним было архитектурное отделение. Что ни говори, а за все время существования училище не выпустило ни одного по-настоящему выдающегося архитектора.

Особых прав и преимуществ своим выпускникам архитектурное отделение не давало, но все-таки, получив за курсовой проект малую серебряную медаль, можно было рассчитывать на звание потомственного почетного гражданина, льготу по воинской повинности и в перспективе - получение чина коллежского регистратора (самый низший чин в Табели о рангах) после скольких-то там лет пребывания на государственной службе.

Соответственно уровню училища подбирался и контингент учащихся. Из достаточных семей в МУЖВЗ попадали, как правило, откровенные лоботрясы, перед которыми были закрыты двери приличных учебных заведений. Вторую категорию составляли бедняки, для которых либеральные порядки училища в отношении платы за учение и времени пребывания, а также возможность почти сразу найти заработок на строительных площадках (учащихся МУЖВЗ часто использовали в качестве чертежников) открывали путь к образованию. И лишь немногие шли сюда по призванию. Но они в МУЖВЗ не задерживались. Получив малую медаль и звание неклассного художника архитектуры, тут же переходили в Петербургскую академию художеств, где из них уже делали настоящих зодчих.

Иван Герман явно относился к первой категории. Просидев в училище 10 (!) лет и вымучив свою малую медаль, он перевелся в Академию. Там он пробыл еще 6 лет, и наконец, в 31 год получил звание художника-архитектора.

Но как ни скромны были образовательные достижения Германа, его компаньон казался еще более бездарным. Владимир Шервуд был сыном академика-скульптора В.О.Шервуда, одного из авторов проекта здания Исторического музея в Москве, и, казалось, перед ним открывается прямая дорога к вершинам художественного творчества. К сожалению, бедняга не оправдал надежд. Трижды оставался на второй год во владимирской гимназии, а переведенный в московскую, учился так отвратительно, что родные сочли за благо забрать двадцатитрехлетнего (!) недоросля из гимназии и пристроить его все в ту же многострадальную МУЖВЗ.

Сравнительно с ними третий зодчий, Алексей Сергеев, обладал какими-то способностями: в МУЖВЗ учился всего 8 лет, а Академию закончил в числе первых, с правом на заграничную поездку. Но тон в авторском коллективе задавал все же не он, а его коллеги-двоечники. Методы их работы сильно напоминали ухищрения плохо успевающих школьников. Прежде всего занялись "списыванием", используя лучшие проекты прошедшего конкурса. Общий прием плана позаимствовали у Гельриха, треугольную конфигурацию южного корпуса вытащили из проекта Жукова. Также из проекта Гельриха пришла и уже упоминавшаяся башенка в начале проезда. Справедливости ради нужно отметить, что Шервуд, Герман и Сергеев внесли в проект и кое-что свое, изогнув прямой гельриховский проезд в виде буквы "Г". Тем самым уменьшился прямоугольный корпус - вместо трех он стал содержать лишь два дворика-колодца. Зато вырос второй корпус, также приняв Г-образную форму. Вместо двух "щетинок" на этой букве "Г" теперь уже росло четыре.

Помимо главного проезда на участке устроили еще 7 дворов, три из которых были самыми настоящими дворами-колодцами. Все они соединялись между собой целой системой арок.

На улицу и в главный проезд выходило 16 (!) парадных подъездов, в дворы - 19(!) черных лестниц. Как ни ломали бедные двоечники головы, пытаясь вписать огромное количество лестничных клеток в сложный план дома, успеха они добиться не смогли. Вышло так, что несколько лестниц обслуживало лишь по одной квартире на каждом этаже, а остальные - максимум по три. Сами зажатые между лестничными клетками квартиры обрели самые причудливые очертания. Под стать оказалась и планировка. Небогатой фантазии архитекторов-двоечников хватило лишь на длинный-предлинный узкий квартирный коридор, с множеством дверей по бокам. В неудобных местах эти коридоры приходилось изгибать, вытягивать, закруглять. Кое-где коридоры отсекали от комнат какие-то темные закутки непонятного назначения. К этому нужно добавить затемненные соседними корпусами и глубоким выступом стены окна. В результате, задуманные в качестве жилья для богатого класса квартиры дома на Солянке оказались похожими на скучные общежития коридорного типа.

Исключение составляла северо-восточная секция дома, занятая не обычными квартирами, а студиями (по одной на этаже), состоящими из четырех громадных помещений. Но и тут не обошлось без конфуза. Пространство студии оказалось разорванным надвое лестничными клетками, и пройти из зала в зал можно было лишь по узкому выступающему во двор переходу.

Не слишком весело выглядит дом и снаружи. Архитекторы так и не смогли изобрести способа оживить огромные плоскости шестиэтажных корпусов, покрытых монотонной сеткой оконных проемов. А уж, казалось бы, как старались! Лепили на фасады все, что только удалось найти в увражах - балконы с пышными балясинами, руст, покрывающий почему-то второй этаж, барельефные вставки, пилястры, сандрики и лепные вазы. Этим зодчие надеялись показать, что выстроен дом не в каком-нибудь, а в настоящем классическом стиле. Остается только пожалеть затраченный труд. Налепленные без всякой системы мелкие декоративные детали смотрятся случайными нашлепками, нисколько не уменьшая скуку парадных фасадов.

Но и это еще не все. Согласно варварской традиции того времени тыльные части домов вообще отделывать не полагалось, и сегодня дворы доходного дома на Солянке, некогда считавшегося одним из лучших, вполне можно использовать для съемки фильмов ужасов. Как ни странно, именно это придает дому определенное очарование, привлекающее любителей старины, а то и целые экскурсионные группы. Еще бы - где еще в Москве можно побродить по страшным лабиринтам арок и переходов, полюбоваться рядом маленьких дровяных сарайчиков, подышать вечной пылью сумрачных дворов-колодцев...

А теперь посмотрим на сам дом, его корпуса













Пройдем в Г-образный двор







Арка во двор-колодец









Вот такой это дом.

После этого, мы пошли к зданию Московской Хоральной Синагоги, что располагается в Большом Спасоглинищевском переулке, ранее носившим название улица Архипова. О ней я расскажу в следующей части.

_________________
"Сказки старого Боцмана"